|
Недобросовестные заказчики не устают выдумывать предлоги, служащие единственной цели: заплатить меньше, а в идеале - не заплатить ничего. Перечень таких предлогов в сфере IT пополняется новинками ежегодно, но большинство из них являются вариациями на тему «оно не работает». В данной статье предлагается рассмотреть несколько занимательных кейсов, опыт которых может быть полезен в бесконечной войне между желанием заработать и ещё большим желанием не платить.
Кто есть кто: важность определения реальной правовой природы взаимоотношений
При оформлении взаимоотношений с клиентами важно называть вещи своими именами: подряд не стоит обзывать услугами, а комплексный договор не стоит упрощать до поставки.
Легкомысленное отношение к названию договора определяет курс не только дальнейших взаимоотношений его сторон, но и может повлечь серьёзные трудности в случае возникновения спора. Ярким примером тому служит дело № 910/13245/14, которое дважды прошло через вертикаль судебных инстанций и после шести лет рассмотрения наконец завершилось окончательным решением Верховного Суда в 2021 году.
Компания-разработчик обратилась с иском к заказчику, который успешно принял программное обеспечение и так же успешно отказался его оплачивать. Несмотря на кажущуюся простоту вопроса, истцу пришлось весьма нелегко: ни подписанные сторонами акты приема-передачи, ни отсутствие у заказчика каких-либо претензий в разумные сроки, ни 14 томов документации, предоставленных истцом, не стали решающими для суда, которого ответчик убеждал в своей правоте одним-единственным аргументом - «оно не работает». Проблема крылась в том, что исполнитель и заказчик, оформляя довольно сложные взаимоотношения по выполнению и передаче многофазного комплекса работ и их результатов, назвали всё это «договором об оказании услуг». При этом предметом договора являлись работы по наладке и внедрению комплексной автоматизированной системы на оборудовании заказчика, а также разработка и передача заказчику сопроводительной технической и описательной документации на программное обеспечение.
Таким образом, целью заказчика при заключении договора являлось получение конкретного материального вещного результата, отделимого от исполнителя, а не сам процесс наладки и внедрения, хотя и эти опции были необходимым условием корректной работы программы. Другие условия договора также указывали на его реальную правовую природу, поскольку фактически полностью копировали положения Гражданского кодекса Украины, регулирующие подряд, включая обязательства исполнителя по передаче материального результата заказчику, гарантийные обязательства, право заказчика требовать предоставления промежуточных результатов работ и т.д.
Исходя из условий, заключенный сторонами договор являлся комплексным договором, включающим, прежде всего, выполнение работ и передачу результата таких работ заказчику, а значит, должен был регулироваться нормами ГК Украины, которые соответствовали его сути, а не названию. С учётом того, что заказчик был недоволен материальным результатом - а именно работой программного обеспечения, в этой части к правоотношениям необходимо применять нормы ГК Украины, регулирующие правоотношения подряда, а не предоставления услуг.
Для данного дела это имело решающее значение, поскольку нормы ГК Украины, регулирующие отношения по предоставлению услуг и выполнения работ, значительно отличаются в разрезе установления факта надлежащего исполнения обязательств: в рамках взаимоотношений подряда сдача и прием работы являются юридически обязывающими действиями заказчика и подрядчика касательно друг друга. То есть «сдача-прием» работы - это не только предоставление результата работы заказчику, осмотр этого результата, вручение результата и предоставление гарантий на него, но с юридической точки зрения - признание подряда выполненным.
Как ни удивительно, но определение реальной правовой природы взаимоотношений сторон и применение соответствующих норм ГК Украины произошло лишь на втором «круге» рассмотрения дела в суде апелляционной инстанции, но именно это стало ключом к принятию законного и действительно обоснованного решения.
Подводя итоги, стоит напомнить, что «как вы яхту назовёте, так она и поплывёт». Название договора должно отображать реальную суть правоотношений его сторон и служить «пусковым механизмом» для правовых норм, которыми эти правоотношения регулируются. Правильное название станет одним из первых сигнальных маяков и для суда, дабы в случае возникновения конфликта между сторонами рассмотрение дела не ушло в тёмные воды из-за неправильного правоприменения.
Как есть: не нарушает ли положение договора о предоставлении ПО на условиях «AS IS» нормы ГК Украины
Еще одним интересным примером на тему «оно не работает» стало дело №910/17889/19. В рамках данного дела в суд обратился покупатель с иском к поставщику программной продукции о признании недействительным пункта договора о предоставлении покупателю программной продукции на условиях «как есть» (принцип «AS IS»). При этом, согласно данному условию, поставщик отказывается от предоставления любых гарантий и подтверждений, явных условий или тех, которые имеются в виду, обязательных или иных, в том числе, без ограничения, любых гарантий касательно товарного качества или пригодности для конкретной цели. В частности, поставщик не гарантирует и не заявляет, что программная продукция будет работать без сбоев и ошибок, или что дефекты в программном обеспечении могут быть исправлены или будут исправлены.
Истец считал, что данный пункт договора противоречит цели, правовой природе договора и условиям касательно технической поддержки поставленного программного обеспечения, согласно с которыми ответчик обеспечивает бесперебойное функционирование программной продукции и восстановление работы программной продукции после технических сбоев. Истец также утверждал, что данный пункт противоречит нормам ст. 673 Гражданского кодекса Украины, согласно которым продавец обязан предоставить покупателю товар, качество которого отвечает условиям договора, а в случае отсутствия в договоре условий касательно качества товара, продавец обязан передать товар, пригодный для цели, с которой такой товар обычно используется.
В обоснование своих доводов истец указывал на технические сбои и ошибки в работе поставленной ответчиком программной продукции. Кроме того, указал, что именно ответчик готовил проект договора, а значит, изначально имел намерение поставить истцу некачественную программную продукцию, получить денежные средства и снять с себя ответственность.
Однако доводы истца не вызвали энтузиазма у суда - в иске было отказано. А вот причины отказа достойны внимания.
Во-первых, суд указал, что истцом не представлено никаких надлежащих и допустимых доказательств как технических сбоев и ошибок в работе программной продукции, так и причинно-следственной связи между такими техническими сбоями и ошибками, и качеством поставленной ему ответчиком программной продукции.
Во-вторых, утверждения истца о том, что оспариваемый пункт договора не устанавливает никаких качественных показателей, которым должна соответствовать программная продукция, и наоборот устанавливает право (возможность) покупателя поставить некачественную продукцию, которая будет работать с техническими сбоями и ошибками, за которые поставщик не несет никакой ответственности, разбились о принцип свободы договора. Суд указал, что стороны заключили договор, определив его условия с учетом требований законодательства, обычаев делового оборота, требований разумности и справедливости, тогда как надлежащие и допустимые доказательства противоположного истцом суду не предоставлены.
В-третьих, суд обратил внимание истца на общий порядок заключения хозяйственных договоров, определенный Гражданским кодексом Украины: в случае возражений относительно отдельных условий договора, сторона, получившая проект договора, составляет протокол разногласий, о чем делается оговорка в договоре, и в двадцатидневный срок направляет другой стороне два экземпляра протокола разногласий вместе с подписанным договором. Учитывая, что никаких разногласий при заключении договора со стороны заказчика не наблюдалось, то и заявлять о них в суде - безосновательно.
Итоги банальны: свобода - это не только о праве, но и об ответственности, а в разрезе договоров об ответственности лучше думать до, а не после их заключения.
Как не надо: существенные нарушения договора
В процессе длительных взаимоотношений, складывающихся обычно при выполнении сложных комплексных договоров, случается так, что нарушение договора допускают и заказчик (в части оплаты, согласований, подписания актов и т.п.), и исполнитель (невыполнение, нарушение сроков и т.д.), результатом чего являются взаимные претензии. В итоге одна из сторон, устав от обременительных отношений, может попытаться выйти из них путём расторжения договора. Однако большинство таких договоров не предусматривают права расторжения в одностороннем порядке и тогда всё, что остаётся, - идти в суд, ссылаясь на существенные нарушения договора, допущенные контрагентом. Однако дела такого типа упираются в понятие «существенности», а истцы традиционно не обеспечивают свои требования убедительной доказательной базой.
Примером является дело №910/2683/19, в рамках которого заказчик обратился с иском к исполнителю с требованием о расторжении договора и взыскании уплаченной суммы. В обоснование своих требований ссылался на то, что между сторонами заключен договор на предоставление комплексных услуг. Ответчик нарушил взятые на себя обязательства по договору в части разработки Интернет-сайта, не выполнил в полном объеме предусмотренные договором работы, не обеспечил истцу привлечение потенциальных клиентов. Такие нарушения истец считал существенными, в связи с чем просил разорвать договор и взыскать уплаченные по нему средства.
Учитывая абстрактность нормы ст. 651 Гражданского кодекса Украины, которая устанавливает, что существенным является такое нарушение стороной договора, когда вследствие причиненного этим вреда вторая сторона в значительной степени лишается того, на что она рассчитывала при заключении договора, суд в каждом конкретном случае решает, имели ли место обстоятельства, которыми обосновываются требования истца и какими доказательствами они подтверждаются.
Решая вопрос об оценке существенности нарушения стороной договора, суды устанавливают не только наличие нарушения, но и наличие вреда, причиненного этим нарушением другой стороной. Такой вред может быть выражен в виде реального ущерба и (или) упущенной выгоды. При этом должен быть определен конкретный размер вреда, который не позволяет потерпевшей стороне получить ожидаемое при заключении договора, а также установить, является ли действительно существенной разница между тем, на что вправе была рассчитывать сторона, заключая договор, и тем, что в действительности она смогла получить.
И вот тут традиционно возникает проблема: истцы не обременяют себя предоставлением доказательной базы в разрезе наличия вреда, установления причинно-следственной связи вреда и действий (бездействия) ответчика, расчёта размера такого вреда и его сопоставлением с тем, на что рассчитывал истец при заключении договора. Очевидно, что наличие таких фактов и проведение расчётов могли быть подтверждены соответствующей экспертизой, без которой утверждения истца остаются лишь его личным мнением.
Так, в рамках описываемого дела истец, ссылаясь на наличие в выполненных ответчиком работах недостатков и недоработок, не указал в чем состоят эти недостатки и каким образом препятствуют использованию результатов работ. Надлежащие и допустимые доказательства существенности недостатков и несоответствия результата выполненной ответчиком работы требованиям, обычно предъявляемым к этим работам (учитывая то, что требования к этим работам в спорном договоре не были определены), а также доказательства непригодности этих работ для их использования в материалах дела отсутствуют. При этом суд не принял и аргументы истца касательно отсутствия подписанного акта приема-передачи выполненных работ: поскольку составление и предоставление ответчиком истцу акта приема-передачи программного продукта зависит от согласования истцом выполненных ответчиком работ по разработке этого продукта, ссылки истца на отсутствие актов, которые он сам же и не согласовывает без предоставления доказательств существенности выявленных в этом продукте недостатков, как на обстоятельство, подтверждающее факт неисполнения ответчиком обязательств по спорному договору, являются безосновательными.
В результате суд пришел к выводу о том, что истец не доказал факта существенного нарушения ответчиком спорного договора, не доказал, что вследствие нарушений ответчиком условий спорного договора он в значительной степени лишился того, на что рассчитывал при заключении спорного договора, в частности, не доказал того, что утратил возможность получить разработанный Интернет-сайт и потенциальных клиентов.
Подытоживая, стоит отметить, что экспертиза - царица доказательств в подобного рода делах, да и в целом в спорах в сфере IT. В связи со сложностью договоров и самого продукта, предоставляемого IT-компаниями, традиционно большим количеством дополнительных соглашений, недостаточными или крайне расплывчатыми формулировками правовых норм, которыми регулируются правоотношения заказчиков и исполнителей в данной сфере, экспертиза может стать тем самым надлежащим и допустимым доказательством, которое обеспечит обоснованность правовой позиции и получение справедливого судебного решения.
Алёна Мичурина, старший юрист АФ Pragnum, адвокат
Спрогнозируйте результат решения суда с Verdictum PRO. ЛІГА:ЗАКОН представляет первую систему анализа судебных решений с функционалом предсказания вероятности победы в суде во всех трех инстанциях с помощью искусственного интеллекта. Функционал прогнозирования на основании анализа текста искового заявления создан для предварительной оценки рисков и экономии времени адвоката при подготовке к судебным заседаниям. Сегодня Verdictum PRO анализирует более 80 млн документов.
